одекал, барон фон мюнххаосен

ОДЕКАЛ. ПРИГЛАШЕНИЕ В НИЧТО И ВСЁ

ОДЕКАЛ. Барон фон МюнхХаосен

Перед вами проект участника (с 1994 г.) арт-группы ОДЕКАЛ барона фон МюнхХаосена. Официально группа под первоначальным названием - Общество Детей Капитана Лебядкина - создана коммуной поэтов-дадаимажинистов в Перми 19-20 февраля 1991 г.  Отцами-основателями или "Святой Троицей" группы по официальной мифологической версии являются поэты Дмитрий Ходорченко, Евгений Гвинеев и Сергей Дадаграфович Сигерсон. Между тем, в одекалондонских кругах курсируют иные "теологические" да "космогонические" мифы произхождения легендарной андэграундной арт-группы. ОДЕКАЛ творчески развивает традиции народного нонсенса, алогизма, аномалии, абсурдизма, русского и европейского авангарда (в особенности, дадаизма, имажинизма, ничевочества да всёчества, фуизма, зауми, экспрессионизма, абстракционизма, поэтизма, сюрреализма, футуризма, ОБЭРИУ), литературы и театра абсурда, западной патафизической школы, всех последующих иррационалистических течений в искусстве. Культовыми фигурами ОДЕКАЛА являются барон фон Мюнххаузен, Иван Мятлев, Козьма Прутков, Фантомас, Шерлок Холмс, барон Брамбеус, граф Хвостов, Владимир Бенедиктов, капитан Лебядкин, Дон Кихот, Вадим Шершеневич, Борис Поплавский и др. Арт-группа с неизменным успехом разкручивает мотивы головокружительной вселенской космогонической мюнхаузиады и, вообще, барониады, ярчайшими личностями которой являются барон Брамбеус, барон Сирано де Бержерак, барон Унгерн фон Штэрнберг и многие др.  литературные да исторические герои. Вообще вся деятельность арт-группы воплощает голимую патафизику, прутковщину, фантомасовщину да баронщину. Для неё характерны принципиальная укоренённость в андэграунде, культурологический авантюризм и маргинализм, эксцентричность, абсолютная метафизическая, онтологическая да философско-идеологическая неопределённость, хаотическая карнавальность да маскарадость, эстэтический экстремизм да эстэтика отсутствия в результате чего она почти не поддаётся какой-либо идэнтификации и классификации.

«Риск и Поэзия – одно и то же: работа с адской и пронзительной стихией Ничто. Ничто опасно, но только из него Поэт извлекает речь. Не столкнувшись с Ничто, Поэт обречон на немоту… Поэт может быть только безумцем. Безумие даёт дар слова... Поэт тот, кто свободен...". А.Д.

"В искусстве Ничто не достигается одной лишь силой воли. Всё делается путём послушного подчинения подсознательному." Одилон Редон

"Движение - Всё, конечная цель - Ничто". Карл Нокаутский

СТОПУДОВАЯ ИГРЕК

стопудовая игрек
по сту пням облаков
разлохматила игры
на ягнят огоньков
извинив измененье
стал кудлат волкодлак
шли на пользуб коренья
в скулы рвался кулак
окуляр кулинара
рыскал в тесте земли
пожирали омаров
кораблей куркули
навестив эту повесть
публий видел назон
как газонщика новость
стригла старый сезон


ИЗ РАЗСКАЗОВ БАРОНА ФОН МЮНХХАУЗЕНА

Когда-то я был буреломом, точнее, бэраломом. Теперь то ли постарел, то ли меня медведи уже не цепляют, но в глухие леса заниматься классической античной борьбой со слишком бурыми персонажами не хожу. Взамен я устроился на буровую вышку богиню Нефтиду добывать, которую нагло-саксонские геологи неожиданно обнаружили в Сахарной Пустыне на севере Африки, ориентируясь изключительно по эллинистическим и финикийским мифам. Буровая вышка разполагалась в изключительно алжирной стране. Когда буровики с утречка садились пить кофэ, им даже сливочного масла не надо было. Они просто намазывали алжир на хлеб. А он гораздо вкуснее коровьего, сам пробовал. Но жители алжирной страны своё масло не едят, ведь, они в нём просто купаются. Алжирцы, так сказать, с алжиру бесятся. Он им до того опротивел, что они всем магометанским скопом перешли на пальмовое масло, которое для них редкость, ибо в стране их пальмы растут только в небольших оазисах. Ну, да ладно... Стали мы бурить алжирную Землю-Матушку, чтобы до Нефтиды добраться. А она, надо отметить, является богиней Нижнего - подземного или навьего - Мира. Пробурили километров двадцать. Нефтида на поверхность не выходит. Ни в какую... Тогда начальник буровой позвонил известному мифологу, доктору истории и профессору французской Сорной Бонны мсье Роже де ля Пудру и спросил его: по какой причине нет Теофании? Мсье де ля Пудр с готовностью ответил, что Теофания Нефтиды возможна только в утренние или вечерние сумерки - это её время. Его консультация оказалась абсолютно верной. Мы встали тютелька в тютельку до Зари и замерли в ожидании. Нефтида и впрямь показалась из буровой трубы. Это была совершенно чёрная, с блестящей чёрной кожей красавица да великанша со странным головным убором на голове, одетая в красную тунику или сорочку. На её шее красовалось широкое ожерелье из драгоценных самоцветов. В правой руке она держала зелёный посох с золотой кисточкой наверху, а в левой - так называемый Ангх или Ключ Богов. Таких негритянок вряд ли кто видел. Начальник тотчас позвал своих головорезов из военизированной охраны и приказал им стрелять в богиню разтворимыми пулями с сильным снотворным, ибо просто так, за будь здоров с великаншей было не справиться. Когда охранники выполнили приказ, Нефтида даже не шелохнулась. Но затем последовало самое страшное. Богиня ударила своим посохом о землю, точнее, со всего размаху вонзила его в алжир, раздался чудовищный взрыв, и мы всей несчастной, самонадеянной командой кувырком полетели на морской берег Антарктиды. Как говорится, из огня да в полымя, из африканской жары в антарктический холод. Поскольку мы были в одних трусах да футболках, то стали быстро замерзать. Однако, нас спасли христолюбивые да человеколюбивые пингвины. Они обступили нас плотной алжирной толпой и тем самым согрели до прилёта спасателей с американской научно-изследовательской антарктической станции. Вернувшись домой в своё баварское поместье Бодэн-Вердэн, я в баронском саду поставил памятник моим спасителям - пингвинам. А о грозной негровидной богине Нефтиде с тех пор не люблю вспоминать...